Янгон, в недавнем прошлом Рангун, — столица государства Мьянма, которое большинство по-старому называет Бирмой. До 1947 г. наряду с соседними Индией, Сингапуром и Малайзией Бирма была британской колонией. Исконное название Янгон вместо английского Рангун столице было возвращено в 89-м, после прихода к власти военных. Тогда же и Бирма превратилась в Мьянму — так страна называлась в доколониальные времена. Эти переименования породили определенную путаницу: граждане Мьянмы продолжают называть себя бирманцами, а свой язык бирманским.
«Янгон» переводится «конец врагам» или «конец вражды», но большинство горожан предпочитают более поэтический вариант — «город мира». Следов британского владычества в Янгоне практически не осталось. Английского почти никто не понимает. Большинство вывесок и указателей на бирманском языке. Так что без гида европейцу в Янгоне не обойтись. Сосо Мин ориентируется в городе с закрытыми глазами. Перво-наперво он повел нас в так называемый даунтаун — сердце бирманской столицы. «Это — китайский квартал Янгона. Здесь можно продать все, что угодно и купить все что угодно. Таких цен больше нигде не найдете — все очень дешево…» Даунтаун поделен на несколько кварталов: главные из них — китайский и мусульманский.
В чайнатауне жизнь не просто кипит — она бьет ключом. Здесь и в самом деле можно найти все: на асфальте разложены какие-то ношеные майки, застиранные джинсы. Стоят — копейки. Продавцы клянутся, что cшил их лично Кельвин Кляйн на пару с Джорджио Армани. Зачем бирманцам джинсы, для меня так и осталось загадкой. Все население страны, как мужчины, так и женщины, носят просторные юбки, которые называются «лоунчжи». Это даже не столько юбка, сколько кусок ткани, обмотанный вокруг бедер.
Равенство в одежде, надо думать, распространяется и на семейные отношения. Да и как может быть по-другому, если жена без тени иронии может заявить мужу: «Дорогой, ты, кажется, надел мою юбку?» Ассортимент здесь богатый, глаза разбегаются. Юбки на каждый день, юбки на выход. Есть, хлопчатобумажные. Есть из шелка. В отличие от юбок танакхой — местной пудрой, которая делается из коры одноименного дерева, — пользуются исключительно женщины. Она заменяет им сразу и кремы, и скрабы, и лосьоны, купить которые бирманки просто не в состоянии. Да, по правде сказать, они всей этой западной косметике и не слишком доверяют.
Спросите любого, кто побывал в Мьянме, видел ли он там хоть одного человека, который бы нервничал или торопился. Нет, ответят вам. А все потому, что здесь живут по принципу «я ба дэ». Это приблизительно соответствует нашему «как-нибудь, обойдется». Большинство бирманцев — буддисты, а буддист верит, что, только отрешившись от земных страстей, можно достичь просветления. Впрочем, спокойствие местных жителей не в последнюю очередь результат регулярного употребления бетеля, который здесь продается на каждом шагу. Бетель — местная жвачка, обладающая тонизирующим действием. Ее основа — лист бетельной пальмы.
Мусульманский квартал соседствует с китайским. Мусульман в четырехмиллионном Янгоне не так и мало — около миллиона. В центре квартала, разумеется, мечеть, а вокруг нее все те же бесконечные лавочки. Но здесь торгуют преимущественно сладостями. Впечатление, что народ здесь только ими и питается. На прилавках пончики, плюшки, лепешки, подносы с разноцветным желе, которое атакуют обнаглевшие мухи. В Янгоне везде продают лотерейные билеты. Что ни шаг, то окошечко. Такого я больше не видел нигде. О том, что тираж состоится через два месяца, Сосо Мин сообщил мне, когда я уже стал обладателем билетов. Пришлось их отдать нашему провожатому, чему тот был несказанно рад.
Заведений, где можно поесть, в даунтауне пруд пруди. Но подвергать европейские желудки такому испытанию как-то не хотелось. До ближайшего приличного ресторана, по словам Сосо Мина, было минут двадцать ходьбы, и я сдуру согласился на его предложение воспользоваться автобусом. Ждать не пришлось. Но когда я понял, что это за автобус, — было уже поздно. Автобусами в Янгоне называют изъеденные ржавчиной фургоны, которые, похоже, начинали трудовую деятельность еще во времена британского владычества. Мы не проехали, наверное, и полкилометра, как раздался жуткий визг тормозов…
— Дальше не поедем, что ли? Это, похоже, надолго…
— Давайте подождем следующего…
Следующий автобус чуть было не оказался последним в моей жизни. Брать его пришлось штурмом. Сосо Мин ловко пролез вовнутрь, я же, подобно воздушному акробату, повис на подножке. Меня хватило максимум еще на полкилометра. Этот автобус оказался гораздо выносливей предыдущего, и до ресторана мы доехали без приключений.
Пока ждали заказ, я спросил нашего провожатого, что в Сосо Мин имя, а что фамилия. «А у бирманцев нет фамилий. И в паспорте пишется только имя. Называют младенца в зависимости от того, в какой день он появился на свет. У нас каждому дню недели соответствуют определенные буквы алфавита. Я, например, родился во вторник. Этому дню отвечают буквы »са», «сха», «мья», «ма». Мое имя и начинается с буквы «Са». Кстати, Сосо — это значит повелитель, а Мин — высокий"… Если вы обращаетесь к бирманцу, то нелишне будет добавить к его имени частичку «У». Это бирманский вариант нашего «господин». «До» и «Ма» добавляют, если речь идет соответственно о женщине или девушке.
Запах у здешних блюд настолько непривычный, что сразу и не скажешь, аппетитный он или нет. «Мы обычно едим руками. Я, например, когда приходится пользоваться вилкой и ножом, вообще не получаю удовольствия от еды. В ресторанах и кафе, как видите, все-таки кладут приборы. Но ими пользуются в основном иностранцы». «Наш любимый соус нгапи. У нас, у бирманцев, одно это слово вызывает обильное слюноотделение». Людям, воспитанным на европейской кухне, бирманская может показаться уж слишком экзотичной. Нгапи же, с точки зрения европейца, вообще нельзя взять в рот, потому что это попросту тухлая рыба. Готовят соус так: рыбу кладут под пресс и оставляют на жаре. Так она лежит несколько дней, после чего дурно пахнущую массу как следует пережаривают и щедро сдабривают острейшими специями.
У бирманцев нет такого понятия — смена блюд. На стол выставляют сразу все: и закуски, и суп, и второе, овощи, приправы, обязательно рис. После обеда за чаем или кофе бирманцы обычно выкуривают сигару-чаруту. Эти сигары делают не обязательно из табака, в ход идут листья из каких-то местных растений с тонизирующими свойствами.
По пути от ресторана к главной достопримечательности Янгона — ступе Шведагон — Сосо Мин подвел нас к месту, где похоронены великие бирманцы. Здесь находится и усыпальница У Тана. У Тан — самый известный гражданин Мьянмы и житель Янгона, генеральный секретарь Организации Объединенных Наций в прошлом. Об этом человеке сохранилось множество всевозможных историй. Вот одна из них: когда У Тана избирали на пост генсека ООН, этому очень противились французы. В кулуарах говорили: ну зачем нам избирать У Тана? Какой-то он невысокий и не знает даже французского. На одной из пресс-конференций эту фразу озвучили. У Тан вышел на трибуну и сказал: во-первых, я выше Наполеона, во-вторых, я хотя бы знаю английский. Наполеон не знал и этого…
От усыпальницы У Тана до Шведагона — рукой подать. Ступа вздымается почти на стометровую высоту. Листы чистого золота, которыми она обшита, весят несколько тонн. Шпиль ее усыпан рубинами, сапфирами, изумрудами и еще какими-то драгоценными камнями. По легенде ступа была возведена две с половиной тысячи лет назад. Два брата Тапоусa и Баликa отправились по торговым делам в Индию. Там они услышали о принце Сиддхарте Гаутама, познавшем истину и сделавшимся Буддой, то есть просветленным. Чтобы увидеть великого человека, братья совершили целое путешествие. Проповедь Будды так их увлекла, что они безоговорочно приняли его учение. На прощанье Будда подарил бирманцам восемь своих волос. Ларец с этими реликвиями был помещен на высокой горе, а над ним возвели огромную ступу. Ее название Шведагон образовано от слова «шве» — золото, и «Дагон» — так в те далекие времена именовалась эта местность.
За молитвой и медитацией многие проводят в Шведагоне сутки напролет. Здесь же и едят, и назначают встречи. После рынка — это, пожалуй, второй по значимости центр общественной жизни в Янгоне. Сосо Мин — как истинный буддист — приходит в Шведагон почти каждый день. «Все мои предки были христианами. Несмотря на это, до шестнадцати лет религия не интересовала меня вовсе. Но в какой-то момент захотелось понять что же это такое? Начал я, естественно, с христианства, затем стал изучать ислам, потом — индуизм. Но по-настоящему увлек меня только буддизм. Все в учении Будды построено исключительно на принципе ответственности человека за свои поступки. Никто не обещает тебе отпущения грехов. Ты сам можешь искупить свои грехи, улучшить свою карму. Все в твоих руках. И добро, и зло».
После Шведагона Сосо Мин повел нас в чайную. Их в Янгоне даже больше, чем лотерейных киосков. Чай — любимый напиток бирманцев. Особенно зеленый, особенно с молоком. Им они запивают даже суп. Местные чайные располагаются не только на тротуарах, но и отвоевывают себе солидный кусок проезжей части. Крошечные, как будто из детского сада, стульчики вокруг таких же столиков. Сидеть за ними — сущее наказание. «Сейчас везде говорят о политике, но только не в Мьянме. Большинству здесь не до нее. Все мысли людей заняты одним — как прокормить семью». Народ в Бирме живет действительно тяжело. Сосо Мин, к примеру, в какой-то момент проговорился, что его зарплата служащего Министерства информации составляет десять тысяч кьят. Это чуть меньше десяти долларов. Правда, в последнее время ситуация в Мьянме меняется. В местную промышленность стали вкладывать деньги Япония и соседний Китай. Строятся дороги, возводятся современные здания. Состоятельные граждане устанавливают на крышах параболические антенны, которые на фоне позолоченных ступ смотрятся совсем неплохо. У бирманцев чужой успех зависти не вызывает. Их вообще ничего не может вывести из душевного равновесия. «Я ба дэ», одним словом. Такой уж народ.
vokrugsveta.ru
